начали организовывать и жертвовать деньги на помощь им. Они предоставляли семьям беженцев, прибывшим с корабля — большинство из них были профессионалами среднего класса, — комнаты в частных пансионах, в Армии спасения и в китайском YMCA. Они кормили беженцев и помогали им искать работу. Они призывали китайских интеллектуалов и политиков оказать давление на правительство Германии, чтобы оно смягчило свою политику в отношении евреев. Вспомнив о союзе своего покойного мужа с Элли Кадури, мадам Сунь Ятсен возглавила делегацию в немецкое консульство в Шанхае, чтобы выразить протест против антиеврейской политики.
К концу 1937 года, однако, более сотни беженцев ежемесячно прибывая в Германию, нацисты призывали евреев бежать из страны, Элли и другие еврейские лидеры начали искать помощи в преодолении развивающегося кризиса. Они обратились к еврейским организациям в Нью-Йорке и Лондоне с просьбой о пожертвованиях и отправили в оба города своего эмиссара, чтобы лично обратиться за пожертвованиями к крупным еврейским агентствам, которые пытались справиться с исходом евреев из Германии.
Все отказали им. «Очень жаль, но у нас нет на это средств», — ответила одна из американских еврейских групп. Американские и британские евреи знали, насколько богаты еврейские бизнесмены в Шанхае. Почему бы им не спросить миллионера-плейбоя Виктора Сассуна?
Элли решил навестить Виктора в его офисе в отеле Cathay. Это был унизительный визит. За годы, прошедшие с тех пор, как он переехал из Индии в Шанхай, Виктор восстановил первенство Сассунов в Шанхае. Отель Cathay затмевал меньший по размерам Palace Hotel Элли на другой стороне Нанкин-роуд. Он выкупил и закрыл некогда принадлежавший Элли в знаменитом отеле «Маджестик». В Мраморном зале по-прежнему устраивались элегантные вечеринки, но они не могли соперничать с гламуром и волнением костюмированных балов Виктора. Кадори редко попадали в список приглашенных на вечеринки Виктора — там было не слишком весело. Но Элли понимал, что растущий наплыв беженцев в Шанхай требует единого фронта. У Виктора было влияние в Лондоне и среди японцев.
Как бы Виктор ни относился к иудаизму, Элли и беженцы нуждались в его богатстве и связях. Новости из Германии и отчаяние беженцев, хлынувших в Шанхай, показывали, что нацисты и их союзники-антисемиты не собирались щадить богатых евреев. Элли поднялся на лифте в номер Виктора и воззвала к его эго и его наследию.
«Виктор, идет война», — сказал Элли. — «Перестань быть плейбоем. Ты — Сассун. Ты — лидер. Мы будем за тобой. Но ты — лидер».
Виктор согласился присоединиться к усилиям по оказанию помощи беженцам. Сионизм его не интересовал: он родился и вырос в Великобритании. Но втайне Виктор осознавал угрозу, которую представляли нацисты, и был обеспокоен. Его семья обосновалась в Англии, и растущая власть Гитлера пугала многих в Англии, особенно евреев. В Азии растущая мощь японцев угрожала стабильности Китая и Шанхая, где Виктор сколотил семейное состояние. Многие из его ближайших советников были евреями, некоторые — из тех же багдадских корней, что и его семья. Возвышение Гитлера, по его мнению, представляло собой угрозу существованию даже для такого богатого человека, как Виктор Сассун.
В типичном стиле Виктор связался с Чарли Чаплином и привлек его к участию в сборе средств для шанхайских еврейских беженцев в США и Европе. Он пытался убедить голливудских звезд последовать примеру Чаплина и пожертвовать доходы от своих фильмов, как Чаплин пожертвовал часть своих доходов от «Великого диктатора». Сам Виктор основал «реабилитационный фонд», чтобы помочь 700 семьям. Врачи смогли открыть успешные клиники, а другие создали мастерские и производства. Виктор подошел к решению проблемы беженцев с той же уверенностью и энергией, с какой он строил свои отели или планировал вечеринки.
* * *
Первая встреча между Виктором и антисемитски настроенным японским капитаном Инудзукой состоялась в 1938 году. Инудзука начал с того, что призвал Виктора изменить свою открытую неприязнь к японцам и критику их вторжения в Китай. Он сослался на финансовую помощь, оказанную Японии тремя десятилетиями ранее Якобом Шиффом. У японцев и евреев снова появился общий враг. В те времена опасность для евреев исходила от погромов, устроенных русскими царями. Теперь это был коммунизм в Советском Союзе и угроза коммунизма в Китае и Индии, которые распространяли нападки на капитализм и угрожали бизнес-империи Сассуна. Инузука предложил вложить деньги в японские фабрики с высокой доходностью, превышающей ту, которую Виктор получал от своих огромных запасов китайских облигаций. Для начала он мог бы вложить 700 000 долларов в японскую фабрику в Маньчжурии. «Используя еврейский народ, — писал Инудзука своему начальству, — необходимо сначала детально выяснить его желания, а затем уточнить требования с нашей стороны». Секретарша Инудзуки, ставшая впоследствии его женой, формулировала цель проще: «Мы пытались убедить его поддержать нас», — вспоминала она.
Никто не мог так очаровывать людей, как Виктор Сассун.
Первые встречи с Виктором были радостными. Виктор рассказал Инудзуке, что японских офицеров радушно принимают в барах и столовых Cathay, где с ними будут обращаться со скрупулезной вежливостью. Сассун был «ведущей фигурой» и «готов сотрудничать», — докладывал Инудзука в Токио. «Ведущий класс евреев в Шанхае стал очень про-японским». В предложении, принятом японским правительством, Инудзука распорядился, чтобы с евреями, прибывшими в Шанхай или проживающими в нем, «обращались справедливо и так же, как с другими иностранными гражданами. Никаких особых усилий по их высылке предпринимать не нужно».
На самом деле Виктор не доверял японцам. Начиная с 1937 года Виктор создал сеть шпионов и информаторов и сотрудничал с агентами разведки Великобритании и США — двух стран, союз с которыми он считал крайне важным. После японо-китайского сражения, в результате которого бомба упала у отеля Cathay, Виктор сообщил в своем дневнике, что дал 500 долларов китайцу за «разведывательную работу». Годы спустя, когда они жили на Багамах, тогдашняя жена Виктора вспоминала, как он рассказывал ей, что Соединенные Штаты выделили Виктору телохранителя в Шанхае в качестве «меры предосторожности».
«Я думаю, это было очень завуалированное дело», — вспоминает она.
Теперь Виктор начал собирать информацию о своих новых японских знакомых. «Японский посол Ито на грани оскорбления — довольно крепко [пьян]», — записал он в своем дневнике. «Прошлой ночью, как вы понимаете, он требовал… женщину».
Обычно многословный и быстро соображающий Виктор стал осторожничать на публике, чтобы сохранить иллюзию того, что он рассматривает предложения японцев. Во время визита в Соединенные Штаты в 1938 году он в частном порядке сообщил друзьям на Уолл-стрит и чиновникам в Государственном департаменте, что экономическое эмбарго может вскоре вытеснить японцев из Китая. Но когда он прибыл в Сан-Франциско и у него взяли интервью
